Солист Москонцерта Александр Гладков – неизменный участник «Новогодней коллекции оперных шедевров», которую Московская консерватория по традиции представит в Рахманиновском зале 31 декабря, в последние часы 2019 года. О том, как сложился для артиста 2019 год, о своем участии в конкурсе «OperettaLand», о том, что испытывает исполнитель гимна на Чемпионате мира по регби и чем необыкновенна Московская консерватория Александр рассказал нашему изданию накануне вылета на Новогоднее представление с Русским Камерным оркестром в Барнауле.
Александр, о Вашей востребованности говорит график концертов: в декабре их можно насчитать около двух десятков. Радует ли Вас такое положение дел?
А.Г.: Летом исполнилось пять лет, как я работаю в Москонцерте, и сейчас я вышел на такой сумасшедший график, который называю «вся моя жизнь – концерт» и на вопрос жены « что у тебя завтра» я отвечаю одно: ты можешь сама ответить – концерт. А можешь угадать, что у меня послезавтра? Концерт? Нет, гала-концерт. А потом я сижу в жюри.. Это такая веселая карусель, каждый день ты запрыгиваешь в новое местечко – куда успел, туда вскочил. Но это очень интересно. И мне нравится, что в Москонцерте есть место для разноплановости и многожанровости. Каждый концерт тематический, как правило, он к чему-то приурочен, ведь у нас в стране очень много праздников. Когда сегодня поешь оперу, завтра оперетту, романсы, приобретаешь колоссальный опыт владения голосом.
То есть в Москонцерте работают те, у кого есть внутренняя потребность сегодня петь «Иоланту», а завтра песни Александры Пахмутовой?
А.Г.: Да, но не все исполнители могут это делать. Для меня эталон в этом плане Юрий Гуляев – один из немногих артистов, чей талант позволял ему петь все ведущие партии в Большом театре, а также исполнить множество песен на радио, на телевидении. Но не каждому такое дано, как правило, если артист попадает в театр, ему крайне сложно выйти за пределы своего репертуара. Легендарный Атлантов говорил: на двух стульях не усидишь, у певца есть только один полноценный путь – либо камерный, либо оперный. И певцы, и киноактеры знают, что театр – определенное рабство, и только у немногих есть возможность делать при этом полноценную карьеру.
Вы поняли это, когда стали артистом Московского музыкального театра «На Басманной»?
А.Г.: Это я сейчас понимаю, тогда я не понимал ничего. И театру «На Басманной» под руководством заслуженной артистки России Жанны Тертерян я очень благодарен. Он перевернул мое академическое восприятие искусства и заставил посмотреть с другой абсолютно стороны на то, чему я учился. Так как это был мой первый опыт работы на профессиональной сцене, я понял и как устроен репетиционный процесс и как назначают на роли. Именно там я осознал, что в театре нужно вкалывать, в театр нужно вкладываться.
А что было самое ценное?
АГ: Самым ценным было новое ощущение себя на сцене, ощущение себя в новом формате творческого процесса, коллективного, где все зависят друг от друга, когда актеры работают, выпускают спектакль, и это живой организм, который работает как часы. За 4 года работы в театре в моем репертуаре появились четыре партии из комических опер Г.Доницетти, В.-А. Моцарта, Ж.Оффенбаха и К.-М. фон Вебера. Когда находишься на сцене с опытными артистами, видишь, как они играют, поют, реагируют на просьбы режиссера, выполняют конкретные задачи — от них учишься больше всего. Я пришел из консерватории, где учат азам актерского мастерства и, конечно, в театре я получил там тот опыт, которым пользуюсь и сейчас.
На Ваш взгляд, Московская консерватория дает вокалистам качественное образование?
А.Г.: Консерватория наполнила мой мир новым качеством, она дала тот базис и нутро, из которого и получается музыкальная личность. До поступления в консерваторию я год учился в Музыкальном училище при МГК им. П.И.Чайковского, где руководителем нашего курса и педагогом по истории музыки, был гениальный музыковед Борис Мукосей, сейчас он заведующий архивом нотной библиотеки Большого театра. Изучение зарубежной музыки начинается, как правило, с барокко и когда мы дошли до Баха, я не выдержал и сказал: ну хорошо, Бах такой молодец, а мы-то тут причем? Мы пришли оперу петь, а зачем-то учим прелюдии и фуги? Сейчас, когда Борис Владимирович припоминает эту историю, мы смеемся, а тогда он, конечно, был в шоке.
Вы считаете, что все выпускники консерватории становятся музыкантами экстра-класса?
А.Г.: Конечно же, нет. Ведь все выпускники – люди. Но выпускники консерватории отличаются, теперь я это понимаю. Консерватория — это действительно академическое учебное заведение.
Как при таком академическом подходе Вы включаете в свой репертуар популярные песни?
А.Г.: Я родился и вырос в Алтайском крае, мой дед по маминой линии был певцом из самоядеятельности, его даже приглашали служить в ансамбле Александрова, но он не хотел переезжать в Москву. Мне все говорили, что я в деда и в детстве часто по его просьбе пел песню «Сиреневый туман над нами проплывает…». Сейчас я анализирую и понимаю, что мне очень повезло с учителями, все люди, которые встречались на пути, были очень высокого уровня музыкантами и людьми доброй души. Такое редко бывает в педагогике, но они все работали на перспективу.
Алтайский край граничит с Казахстаном и когда Союз распался, многие русские стали эмигрировать в Россию и в наш город приехали высококлассные музыканты и на базе нашей школы искусств №2 открыли эстрадно-духовое отделение и его руководителем стал Заслуженный работник культуры России Олег Юрьевич Майоров. Он был фанатиком своего дела и занимался специальностью со всеми учениками, на всех инструментах духового оркестра – медных, духовых, ударных. Слава о нем распространилась по городу, и мама отдала меня учиться к нему. Он увидел во мне талант и взял учиться на трубу, причем он занимался так, как в старину занимались со своими учениками старые педагоги: ученики жили у них, проводили вместе досуг. Он как будто усыновил меня, стал крестным отцом. Именно он был первым человеком, который привил мне любовь к музыке, потому что мои родители от нее очень далеки.
Ваши родители мечтали, что Вы станете музыкантом?
А.Г.: В 90-е годы на улицах было очень неблагополучно и наверное им было все-таки спокойнее, что я шел в музыкальную школу, когда все пацаны отправлялись гулять. Правда, я тоже шел с ними гулять и так с трубой ходил целыми днями. Мои друзья смеялись, а потом тоже пытались заниматься, но быстро бросили. Каждое воскресенье в 10 утра был оркестр. И нужно отдать должное Майорову, он был влюблен в свое дело и своей любовью убеждал. И вот в 10 утра, не обнаружив меня на занятиях, он звонил на домашний телефон и спрашивал: а где Александр? И так каждый раз: Ты где? Опоздаешь, ничего, мы тебя ждем.
Конечно, Майоров расстроился, когда по настоянию мамы я поступил Алтайский государственный университет на экономический факультет по специальности государственное и муниципальное управление.
Как случилось, что Вы выбрали карьеру вокалиста?
А.Г.: В городе Новоалтайске где я вырос была студия эстрадного вокала «Сольвейг», где преподавала руководитель дирижерско-хорового отделения нашей школы Светлана Васильевна Логинова. Не будет преувеличением сказать, что это лучший педагог в нашем Алтайском крае, ведь своим кропотливым трудом она вырастила целую плеяду талантливых певцов. Она разглядела и мой певческий талант, и совершенно фанатично два года убеждала в нем всех, включая мою маму. Вместе с ней мы объехали все краевые конкурсы и отправились в Москву. Здесь она сказала: пойдем на прослушивание в консерваторию, раз уж мы с тобой приехали. Надо сказать, что, в 4 часах езды от нас есть отличная Новосибирская консерватория, но Логинова сказала: ни о каком Новосибирске не может быть и речи, только Москва. Так я впервые попал на прослушивание, потом приезжал еще несколько раз и в результате познакомился с Народным артистом России Борисом Кудрявцевым.
Он сказал: приезжайте поступать в училище. Если поступите – я Вас беру. У Логиновой загорелись глаза, и год мы готовились к поступлению, в результате я поступил и это был тот самый счастливый случай, когда судьба и безудержное стремление привели к цели. А дальше Борис Николаевич Кудрявцев стал еще одним моим педагогом, который работал со мной столько сколько надо, всю душу и силы отдавая нашим занятиям. Возможно, для него это тоже был своего рода амбициозный педагогический проект. Он хотел доказать, что он за год может подготовить человека поступить в консерваторию. Он увидел во мне эту возможность и у него возник личный азарт, поэтому когда в декабре мы сдали первый экзамен, Кудрявцев сказал: все, начинаем готовиться к экзамену в консерваторию. Готовь речитатив и арию Грязнова. В консерваторию брали, как правило, 4 голоса на курс:, 4 сопрано, 4 тенора, 4 баритона 4 баса. В тот год конкуренция была жесточайшая, подобралось так, что Олег Лоза, сын Юрия, поступал в тот год. Миша Гущенко, который сейчас работает в театре Сац и еще два баритона шли от декана. И я был пятым.
Переезд в Москву Вас как-то изменил?
А.Г.: Культурный шок у меня был. Переехал в Москву, поселился в общежитии училища при консерватории, которое находится за Большим театром. Выходишь вечером, а перед глазами Петровка, Камергерский переулок, Большая Дмитровка, все театры.
А в комнате 5 человек..
А.Г.: Да. Но это был не ужас, это было счастье. Нас подобралась такая компания, которую я до сих пор с теплотой вспоминаю. Когда ежедневно возвращаешься к Большому театру, а не куда-то в лес за город, невольно тянешься к прекрасному. Каждый день вот этот путь тридцатиминутный по Б.Дмитровке до училища консерватории — был чудом.
Как Вы стали артистом Москонцерта?
А.Г.: После окончания консерватории я еще три года учился в аспирантуре, четыре раза ходил на прослушивание в театр Станиславского. Но я всегда говорю, что все происходит так, как должно быть. Меня привлекала карьера камерного певца, и я пошел на прослушивание в Москонцерт. В декабре я спел, а весной меня пригласили участвовать в театрализованном концерте «Битва теноров и баритонов», поставленном режиссером Еленой Лепневой. Это был мой первый выход в Москонцерте, баттл прошел очень успешно, и меня пригласили в труппу.
За пять лет работы в Москонцерте что Вы вспоминаете с особой теплотой?
А.Г.: В Москонцерте имеешь возможность выходить на сцену с артистами, у которых огромный опыт. Завораживает, когда видишь, как они работают, и впитываешь, учишься, открыв рот. Осенью вместе с Ириной Сухановой нам посчастливилось участвовать в концерте в честь 50-летия творческой деятельности Галины Бесединой. Мы очень много репетировали. Смотришь на нее – она невероятно добрая, талантливая, умница просто. Очень приятно было петь в ее программе и слушать тот репертуар, который они пели с Тараненко. Такой мостик к Таривердиеву через нее к нам протянулся.
Есть ли для Вас разница петь дуэтом или соло?
А.Г.: Дуэт – это особая история. Даже если то же самое произведение поют два человека – совсем другой эффект. Публика любит взаимоотношения людей на сцене. Потому что когда два человека на сцене, между ними происходит игра, взаимоотношения – это уже театр. Зрителям нравится наблюдать за этим, потому что они чувствуют себя вовлеченными, участниками процесса. Дуэты всегда воспринимаются свежо: а что же на этот раз будет происходить на сцене? Несмотря даже на то, что репертуар может быть всем известен. Вообще работать в дуэте сложно, потому что каждый человек воспринимает произведение по-своему и свою роль тоже. В рамках нашей филармонической работы концерты возникают стремительно, вдруг выясняется, что завтра поем с Татьяной Сорокиной или Викторией Носовской. А времени на репетиции практически нет. Есть только техническая спевка, а прожить, прочувствовать нет времени. Взять за руку, прочувствовать партнера – на это нужно время, ведь у каждого своя психофизика, свой жест. Пристройки – есть такое важное качество. Пристроиться к партнеру. И вот эта пристройка очень важна. Все разные по росту, с кем-то лучше стоять так, а с кем-то иначе.
Мы много работаем с Ириной Сухановой, и мне кажется, этот дуэт сложился словно песня, у нас найдено особое взаимопонимание творческое, поэтому репертуар уже большой, и он растет в геометрической прогрессии. В марте состоится наш с Ириной сольный концерт на двоих в Бальном зале Москонцерта.
Известно, что в этом году Вам довелось петь также очень далеко от Москонцерта и на отнюдь не камерную аудиторию?
А.Г.: Это можно назвать так: недавно я побывал в космосе. Между концертами я успел слетать в космос – иначе, пожалуй, не скажешь. Конечно, предложение полететь в Токио на девятый чемпионат мира по регби было колоссальным вызовом, который я с радостью принял, потому что это была честь нашей страны. Я пел гимн России на 50-тысячную аудиторию стадиона в Токио. И оттуда шла прямая трансляция на 100 стран мира из космоса.
Бывший премьер-министр Японии сам регбист и большой поклонник регби. Он приложил усилия, чтобы международная организация выбрала Японию принимающей страной, и чемпионат впервые приехал в Азию. И наша сборная тоже попала вместе со сборной Японией. И первый матч на турнире играла именно Япония – Россия. Это, кстати, был единственный матч, где исполнялись гимны. Японцы очень хотели придать статус этому мероприятию, чтоб гимны стран исполнили именно представители стран, и чтобы это было живое звучание. И они обратились в посольство Токио найти исполнителя. Для меня, это были пять незабываемых дней в Японии.
Как часто Вы выступаете за пределами Москвы?
А.Г.: У меня очень тесные связи с Алтайским краем и главное, я знаю, что у меня есть родина, где меня всегда ждут и хотят видеть, слышать – это дорогого стоит. На июнь запланированы 20-е юбилейные Дельфийские игры и есть договоренность, что на новой концертной площадке в центре Барнаула будет мой сольный концерт с Алтайским государственный оркестром народных инструментов «Сибирь», а также я войду в состав жюри. Жюри – это большая ответственность, потому что человек готовится к конкурсу, и нужно суметь разглядеть в человеке лучшие его качества, по достоинству оценить его, очень важно понимать, что человек чувствует, здоров ли он. У певцов от состояния здоровья зависит все. Оценить непредвзято — это самое сложное. Членом жюри, пожалуй, быть даже сложнее, чем участником.
Участие в каких конкурсах Вы считаете для себя важным?
А.Г.: В 2015 году я стал лауреатом первой премии в конкурсе «Романсиада без границ», где участвуют профессиональные певцы, артисты театров. Мне было приятно, что члены жюри, которые повидали много исполнителей, так высоко меня оценили, и что мне удалось тронуть сердца слушателей через романс. Все-таки романсы требуют особой пластики голоса, проживания. Почти год я готовился к этому конкурсу и овладел новым для себя жанром.
Можно сказать, что к конкурсу «OperettaLand» я готовился лет пять. Каждый год я вынашивал эту идею и каждый раз что-то не получалось и тут я почувствовал, что звезды сходятся. И хотя я не планировал связывать свою карьеру с театром оперетты, мне есть, что сказать в этом жанре. Самое главное в конкурсе – это подготовка к нему. Подготовка к конкурсу очень сильно меняет исполнителя, потому что когда всерьез работаешь над каким-то материалом, вкладываешь в него душу, силы, время, постоянно думаешь о нем, это дает тот самый рост. А если выступление проходит успешно, как в данном случае, то внутренне переходишь на новую ступень. И я это почувствовал, когда прошел все три конкурсных тура и попал в число десяти финалистов, спел с оркестром на легендарной сцене, где находилась Частная опера Саввы Мамонтова, и где пел Шаляпин. Сам выход на эту сцену давал внутреннее ощущение радости. И когда я вышел исполнять те же произведения на следующих концертах, то понял, как изменилось мое ощущение оперетты. Я понял, что рост – это не что-то мифическое, его можно ощутить.
Наибольшую радость Вы испытали от самого выхода на сцену театра Оперетты?
А.Г.: От того что я сумел исполнить репертуар на должном уровне, хотя в консерватории мы не изучали этот жанр специально. После концерта Герард Васильев, человек, который для меня олицетворяет оперетту, сказал мне: ты пел хорошо! Когда такие слова говорит артист, который является практически ровесником Московской оперетты, это очень важно. Наше искусство частично можно сравнить со спортом больших достижений. Также в спорте человек растет на тренировках.
Консерватория научила меня думать, анализировать, привила мне вкус. И для меня очень символично, что в этом году я третий раз подряд буду встречать Новый год в консерватории, предвкушение праздника начнется в альма-матер – в семь вечера 31 декабря в Рахманиновском зале.
Материал подготовила Светлана Потемкина
Фото из архива Александра Гладкова
Поделиться:
- Нажмите, чтобы поделиться на Twitter (Открывается в новом окне)
- Нажмите здесь, чтобы поделиться контентом на Facebook. (Открывается в новом окне)
- Нажмите, чтобы поделиться в Skype (Открывается в новом окне)
- Нажмите, чтобы поделиться в WhatsApp (Открывается в новом окне)
- Нажмите, чтобы поделиться в Telegram (Открывается в новом окне)
- Нажмите для печати (Открывается в новом окне)
- Нажмите, чтобы поделиться на LinkedIn (Открывается в новом окне)
