В последние годы федеральное телевидение вдолбило в головы обывателя очередное новое слово — «декоммунизация». Обычно этот термин употребляют в гневных репортажах о том, как в Польше или в Украине сносятся памятники советского периода и переименовываются улицы.
Телевизор кипит от ярости: как они смеют уничтожать историческое наследие! Это же плевок в нашу общую память! Министерство иностранных дел рассылает ноты протеста, ведущие дешёвых политических ток-шоу захлебываются слюной негодования и источают яд высшей концентрации… Как они посмели?!
А мы — как посмели?
В то время, пока российские профессиональные патриоты бьются в истерике по поводу каждого снесённого советского памятника на Западе, у нас под носом потихоньку, медленно, происходит примерно такой же процесс «декоммунизации». Правда, в нашем случае этот процесс не так бросается в глаза: у нас памятники не сносят. О них просто забывают, перестают за ними следить, отчего они постепенно разваливаются… и потом уже не восстанавливаются. В общем, «разрушаются от естественных причин». Но главное в процессе — результат, а он одинаков: был памятник — и нет памятника. В этом смысле наше разгильдяйское отношение к истории ничем не отличается от целенаправленного уничтожения исторических памятников, потому что итог всегда один: кусочек памяти обращается в небытие.
В Ярцеве есть несколько таких ярких примеров, к которым как нельзя лучше подходит термин «декоммунизация».
Куда исчез третий Ленин?
Точно такой же Ильич стоял в ДЭУ — типовой, их отливали десятками для всех посёлков СоюзаВот спросите: сколько в Ярцеве памятников Ленину? Любой горожанин с ходу ответит, что два: один в парке, второй на Ленинской улице. Сейчас это, действительно, так.
Но ещё совсем недавно их было три! Третий «вождь трудящихся» стоял на главном въезде в наш город — на трассе в ДЭУ напротив пушки. Тамошний Ленин, словно указатель, показывал вытянутой рукой в сторону города. Словно намекал, что в Ярцеве «светлое будущее».
Скульптура придорожного вождя была типовой, она не представляла особой художественной ценности. Их отливали десятками по готовым болванкам и ставили во всех уголках Союза. Абсолютно такие же бетонные Ильичи стояли во многих местах: например, в Бердичеве, в Никополе и на станции Аша в Челябинской области.
После 1991 года Ленин на трассе стал приходить в негодность. Сначала дорожники по привычке ещё замазывали его цементом и подкрашивали серебрянкой, но время брало своё: со временем у бетонного вождя отвалились руки, потрескалась голова, вылезла наружу арматура — и Ленин стал поистине страшен. С арматурными крючьями вместо рук он больше напоминал Фредди Крюгера, а не вождя мирового пролетариата.
Ленина в ДЭУ снесли, но постамент оставили — вдруг какому другому вождю пригодитсяВ результате, когда шестнадцать лет назад трассу реконструировали, Ленина решили потихоньку убрать. Вернее, уже не Ленина, а тот бесформенный огрызок бетона, который стоял на постаменте. Так в 2004 году одним памятником у нас стало меньше.
Когда построили надземный пешеходный переход, называемый в народе «трубой», то его цоколь заслонил старый ленинский постамент — на этом всё и закончилось.
Кстати, постамент так и не убрали: он до сих пор стоит в зарослях сразу за опорой пешеходного перехода. Сейчас там собираются местные подростки.
Конечно, с художественной точки зрения потеря невелика, но важен сам принцип: памятник убрали — и сейчас уже мало кто помнит, что этот памятник вообще существовал. И никто не бился в истерике по поводу «утраты объекта исторического наследия». То есть — «декоммунизация» в чистом виде.
Памятника нет — но он есть!
Есть и более близкий пример. Прямо в центре города, в сквере около кинотеатра. Здесь находится «памятник-призрак»: по документам он есть, а по факту — пустая площадка…
История этого памятного места началась ещё в бурные годы революции, когда наш пролетарский посёлок с головой бросился в строительство Советской власти.
В 1917 году в Ярцеве был создан революционный комитет — с этого момента, собственно, и начался отсчёт нашей «советской» истории. Ревком находился в рабочем клубе — именно там, в нынешнем сквере. Позже рядом по проекту архитектора Калмыкова построили кинотеатр. Разумеется, само здание клуба не сохранилось — война стёрла с лица земли большую часть нашего города. Но место запомнили и оберегали как память.
Так выглядели руины обелиска на месте Ярцевского ревкома несколько лет назадВ советские годы там находился памятный знак: обелиск, стилизованный под мраморный домик. Этот памятник истории и культуры был включен в перечень охраняемых объектов ещё в 1974 году, решением исполкома Смоленского областного Совета депутатов трудящихся.
Обелиск на месте революционного комитета сохранялся до двухтысячных годов. Потом с него понемногу облетела облицовка, исчезла памятная табличка, сооружение разрушилось и превратилось в груду кирпичей. В таком безобразном виде памятник стоял до последней реконструкции сквера. А потом его обломки просто убрали — сейчас об этом обелиске напоминает только пустая забетонированная площадка в его основании.
А теперь — сюрприз. Вы памятник видите? Нет, и никто не видит. А он — есть!
На бетонной площадке за скамейкой стоит памятный знак. Вы его не видите — но он есть, судя по бумагам Министерства культурыВ 2015 году Министерство культуры России издало приказ №1549-р, которым был официально зарегистрирован объект культурного наследия: «Памятное место, где стоял рабочий клуб, в котором размещался Ярцевский ревком». Несуществующему памятнику даже присвоили номер в едином реестре объектов культурного наследия — 671430120810005. Такие вот чудеса: номер в реестре есть — а самого памятника нет.
Впрочем, разве кто-то удивится, если однажды выяснится, что на сохранность памятника-призрака выделяются какие-то деньги? У нас и не такие чудеса порой случаются…
Ну и что это, если не «декоммунизация»?
Системная проблема
Конечно, проблема сохранности исторических памятников гораздо шире. Речь идёт не только о монументах и памятных обелисках. У нас разваливаются целые архитектурные комплексы — как, например, чудом уцелевшие постройки Хлудовской мануфактуры. Они также являются охраняемым памятником, у них есть свой номер в реестре, но…
Тот самый приказ Министерства культуры РФНо реальность далека от реестров: сегодня эти здания разваливаются по кирпичику. Собственник не заинтересован в исторических постройках, государство не спешит заниматься их сохранностью, так что пройдёт лет десять-двадцать — и мы можем потерять уникальный промышленно-архитектурный комплекс XIX века, с которого начиналось рождение нашего города.
Впрочем, такое отношение к памятникам истории — не только в Ярцеве…
Например, в соседней Духовщине точно так же разваливается здание бывшей школы — точнее, городского училища. Огромный кирпичный корпус дореволюционной постройки сегодня держится только внешними стенами — внутри всё рухнуло и заросло бурьяном. Когда-то там учились известный путешественник, исследователь Монголии Пётр Козлов и будущий советский писатель Василий Ардаматский. Сейчас окна заколочены досками и здание брошено на произвол судьбы: духовщинский бюджетик не осилит такую ношу, а областным и федеральным властям хватает других забот. И таких примеров по нашей области — не счесть.
Это уже не «декоммунизация», потому что речь идёт не только о советском наследии. Это системная проблема, которая называется другим термином — «бардак». Но все молчат, потому что это «наш бардак». Вот если бы дело происходило на загнивающем Западе, то представитель МИДа госпожа Захарова уже сорвала бы голос от гневных выступлений. А так — всё тихо.
Ну и что с того, что история рассыпается в прах? Это в наше время не главное. Сейчас главное — чтобы всё было тихо…
