Имперский синдром Фанара как стратегия развития
Павел Даровский
XX век принес Константинопольской Церкви утрату ее имперского статуса.
В Константинопольском Патриархате (далее – КП) любят ссылаться на 3-е правило II Вселенского Собора:
«Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» –
И на 28-е правило IV Вселенского Собора:
«Во всем последуя определениям святых отец и признавая читаемое ныне правило 150 боголюбезнейших епископов, бывших в Соборе во дни благочестивыя памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, то же самое и мы определяем и постановляем о преимуществах Святейшей Церкви того же Константинополя, новаго Рима. Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и 150 боголюбезных епископов представили равные преимущества святейшему престолу новаго Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому и будет вторый по нем».
Данные правила четко указывают причину такой привилегии: «получивший честь быть градом царя и синклита». Как мы видим, данная причина утратила свою актуальность еще в 1453 году вместе с взятием турками-османами Константинополя.
Однако на смену каноническому обоснованию первенства чести КП вместе с властью турок приходит другое обоснование – османское.
Завоеватель Константинополя Мехмед II Фатих объявил свою империю преемником Византии, а из числа его подданных-христиан был образован Рум-миллет, в который вошли все православные народы Османской империи. Главой Рум-миллета – этнархом – стал Константинопольский патриарх. Таким образом, статус имперской кафедры был сохранен за Константинополем. Важно учесть, что в период расцвета Османской империи под ее властью (или под властью ее вассалов) находились канонические территории всех Поместных Православных Церквей за исключением Русской Церкви. Сербская и Болгарская Церкви были частью Константинопольской Церкви. Церкви Кипра, Антиохии, Иерусалима, Александрии и Грузии канонически не были подчинены КП, но политически находились под его властью.
Наибольшей свободой из перечисленных Церквей пользовалась лишь Грузинская, так как большая часть Грузии не входила в состав Османской империи, а была поделена на сферы влияния между ней и Персией. В XVIII веке Грузия переходит в сферу влияния России и освобождается от влияния КП. Впрочем, вскоре Грузинская Церковь на два столетия утратит свою автокефалию, войдя в состав Российской Церкви, но это уже другая история.
XVIII–XIX века приносят прямой урон влиянию КП по мере обретения частью православных народов независимости от Османской империи. Болгария, Греция, Румыния и Сербия освобождаются от власти турок при поддержке той же России. А их Церкви восстанавливают или новопровозглашают свою автокефалию.
К 1918 году под властью Константинополя не остается ни одной Поместной Церкви. О былом влиянии свидетельствуют лишь отдельные рудименты вроде признания некоторыми Церквями эксклюзивного права Константинополя варить миро.
Геноцид турками греков лишает КП уже не территорий, а прихожан. А приход к власти вместо османов сначала младотурков, а потом Ататюрка лишает патриарха Константинополя уже и статуса этнарха. Никакого Рум-миллета больше не существует.
Именно в этот период, когда фактическое влияние КП уже, казалось бы, осталось в истории, он начинает судорожный поиск новых зон влияния.
Используя распад Российской империи и, что более важно, гонения большевиков на Русскую Церковь, КП вторгается в Финляндию и при помощи местных властей переподчиняет себе Финляндскую автономию (ныне автономная Финляндская Православная Церковь в составе КП).
В 1918–1922 годах на территории Алеутской и Североамериканской епархии РПЦ в США греки в обход канонического порядка создают Греческую Архиепископию. Сначала она относится к Элладской Церкви (а не сразу к ненавистному грекам Стамбулу), но потом передается под власть КП. Облегчает этот процесс то, что создатель Архиепископии Мелетий, бывший митрополитом Афинским, становится к этому моменту патриархом Константинополя.
1 марта 1922 года Священный Синод КП по инициативе того же Мелетия принимает решение об «обязательном и исключительном» подчинении КП всей православной диаспоры. С этого же момента начинается создание митрополий КП в Старом и Новом свете. На основании этого решения под угрозой раскола в подчинение КП переводятся диаспорные приходы Иерусалимской, Александрийской и Элладской Церквей, а также Церкви Кипра.
Сам по себе этот факт достаточно примечателен. Православные греки (а также сербы, албанцы, болгары и т.д.) бежали, начиная с XV века, от османского гнета не только в Россию, но и в Европу, а затем и в Новый свет. Но почему-то «Вселенскому патриархату» не было до них дела вплоть до того момента, пока он не лишился своего османского статуса, а вместе с ним территорий и прихожан.
В 1923 году КП вторгается на канонические территории РПЦ в Прибалтике, создав там Эстонскую Апостольскую Православную Церковь в качестве своей автономии. Повторно это вторжение было предпринято уже в 1996 году, что в итоге привело к совмещению существования двух юрисдикции (РПЦ и КП) в Эстонии.
В 1936 году аналогичная попытка была предпринята КП в Латвии. В 2008 году – в Китае, где КП создал свою митрополию на территории автономной Китайской Православной Церкви, входящей в состав РПЦ.
КП атаковал и крайне близкую ему Элладскую Церковь. Причем за 100 лет несколько раз: в 1920-х годах – отобрав приходы в диаспоре, а в 2004 году – разорвав евхаристическое общение ради контроля над «новыми епархиями» в северной Греции.
Союзников себе Константинополь «делает», создавая новые автокефальные Церкви, часто путем раскола
Попутно с собственной прямой экспансией КП активно начал и наращивание союзников среди автокефальных Церквей путем их создания. Так, например, в 1923 году КП «отменяет» в первый раз томос 1686 года о передаче Киевской Митрополии Русской Церкви и на этом основании предоставляет автокефалию Польской Церкви, находящейся на то время в составе РПЦ на правах автономии. Начинается польский раскол, который продолжался вплоть до 1948 года, когда митрополит Варшавский Дионисий принес покаяние и Московская Патриархия даровала автокефалию Польской Церкви. Однако и сейчас КП требует от ППЦ отсчитывать свою историю с 1923, а не с 1948 года.
Можно смело предположить, что вся история с польской автокефалией возникла лишь в силу высокого уровня национализма в Польше при Пилсудском. Вероятно, будь он несколько ниже (как, например, в Финляндии), то вместо автокефалии польские православные получили бы лишь автономию в составе КП.
С 1912 года КП не признает автокефалию Албанской Церкви, но соглашается на нее в 1937 году на выгодных для себя условиях ее частичной зависимости.
Аналогичная попытка была предпринята КП в отношении Церкви Чешских земель и Словакии, епархии которой входили в состав РПЦ. РПЦ дала автокефалию ПЦЧЗиС в 1951 году, которая была признана КП лишь в 1998 году с попыткой представить признание в качестве предоставления автокефалии и навязать собственный томос.
Константинополь поставил под вопрос даже автокефалию одной из древнейших Православных Церквей – Грузинской
Как это ни парадоксально, но КП поставил под вопрос даже автокефалию одной из древнейших Православных Церквей – Грузинской Церкви, получившей свою автокефалию от Антиохии еще в V веке. В 1917 году, после исчезновения Российской империи и завершения синодального правления, Грузинская Церковь в одностороннем порядке провозгласила возобновление своей автокефалии. В силу одностороннего характера этого решения РПЦ отказалась его признать и сделала это лишь в 1943 году. Однако дольше всех не признавал ГПЦ именно КП, сделав это лишь в 1990 году, выпустив неоднозначный томос, который трактуется в Грузии в качестве признания, а в самом КП в качестве «предоставления автокефалии» Грузинской Церкви. Впрочем, навязать «ограниченную автокефалию» Грузии в КП не смогли.
В 2018 году в истории с ПЦУ КП «шагает на новую высоту», не только в очередной раз поправ канонические границы, но и выдав томос об автокефалии уже не просто раскольникам, а самочинному сборищу, не имеющему даже канонического рукоположения. Причем пытаясь сочетать эту «автокефалию» с созданием собственной ставропигии на украинских землях с включением в нее 38 храмов и монастырей (из которых на практике удалось получить лишь Андреевскую церковь в Киеве и подписанное уже бывшим президентом Украины обещание).
Обобщая вышесказанное, можно уверенно сделать вывод, что уже более 100 лет – с момента утраты своего имперского статуса – КП последовательно реализует одну и ту же стратегию. Этапы этой стратегии заключались в следующем.
- Захват чужих канонических территорий и попытки монополизации прав на окормление православных диаспор.
- В случае невозможности реализации пункта 1 – монополизация права на предоставление автокефалии и активные попытки – на его основании – создания зависимых автокефалий с ограниченными полномочиями.
- Там, где невозможна реализация пунктов 1 и 2, наступает следующий этап: работа с парасинагогой (самочинными сборищами) с целью их легализации и реализации пунктов 1 или 2. Первым наглядным примером стала ПЦУ. И поскольку потенциал реализации пунктов 1 и 2 уже практически исчерпан в мире, КП неизбежно в рамках экспансивной стратегии будет все активнее прибегать именно к пункту 3.
Поэтому признание в том или ином статусе раскольников Черногории, Македонии, Беларуси, Абхазии и т.д. – лишь вопрос времени и торга. Пока КП сдерживается необходимостью добиться вначале от остальных Поместных Церквей признания ПЦУ. Фальстарт в признании новых расколов способен негативно повлиять на позиции КП среди остальных Церквей. Но когда в той или иной форме этот процесс будет завершен, «развитие успеха» на новых территориях не вызывает сомнений.
Павел Даровский,
автор телеграм-канала «Лабарум. Сим победиши»
7 сентября 2020 г.
