Валерий Исаянц
Они вошли в пылающий Рейкьявик
⠀
***
Памяти Сергея Параджанова
Пепла арийского горные верхи,
Горстка индийского красного перца,
Скальные кряжи халвы пехлевийской,
Греко-египетской соли щепотка,
Черный сухарь каменистых пророчеств,
Голубь вина в белоснежном бокале –
Вот и весь стол.
Тамада, это громко,
То, что о жизни сейчас говорилось.
⠀
***
Жизнь истончается – и это незаметно.
Все недосуг продеть ее в иглу
И подрубить хоть как-то, худо-бедно,
Дешевую затасканную мглу.
⠀
Позор лохмат. Но ровненько, красиво
Пройдет подзор по всей его длине.
Пока ж лохмотья. Срам. И несносима
Бессмертья мгла, повисшая на мне.
⠀
***
В июле – небо. В небе – птицы.
Вдоль горизонтовой тропы
Легко секут воронежницы
Перворассветные снопы.
⠀
Тулят крязанок москворцы,
Кольцом уфаисты зависли.
Тронь журавльвиные дворцы,
Качнись на здешней хоромысле.
⠀
Перисторук и клюволиц,
Сердцестремителен, как пуля,
Храни верней семи зениц
От небыльцов и небылиц
В себе сияние июля,
В июле – небо, в небе – птиц.
⠀
***
За горизонт в горизонтальном лифте
Тащусь на север по боку земли.
О Господи, зачем так молчалив ты?
Скажи лифтерам, чтобы подмели
⠀
Все эти звезды, фантики и спички.
Сор не растет, не тает, не горит,
Но развращает душу Елекрички,
Ползущую на встречный Елекрик.
⠀
***
Поэта Серафим из Хиросимы
Вел за язык по памяти ко мне.
Их тишина была переносима,
Как две сумы молитвенных камней.
⠀
Пешком, из переплета в переплет,
По горло вбред, минуя реки яви,
С безмолвием, сияющим, как лед,
Они вошли в пылающий Рейкьявик.
