Где-то мелко служил, куда-то тихо докладывал. Пока не грянула революция. В жаркие времена он держался в тени, поэтому хорошо сохранился.
Сочные быстро увяли, яркие стремительно отцвели. Буйные затихли на кладбищах. Проросли бледные, тусклые, кормовых сортов, но с развитой корневой системой.
Бескорневые переселились на заморскую почву. Герои-политики истребили друг друга. Романтики-витии захлебнулись собственным красноречием. Страна устала от звездных полководцев и нетрезвых вождей, ей понадобился тусклый коллективный Фуше, гарант стабильности.
Наступила эпоха администраторов. Людей с незначительной внешностью, бедной фантазией и умеренным чувством юмора, плоским, как шкала налогообложения. Они возникли на крутой волне, хотя их природная стихия – мертвый штиль.
Такие, как Владимир Владимирович, оказались востребованы. Всего за несколько лет он сделал значительную карьеру. И сегодня занимает весьма ответственную должность. Причем занимает ее хорошо, всем своим существом. С головой ушел в это дело, слушает, записывает, вникает. Внимательно отвечает на звонки, вдумчиво говорит: «Так-так, возьмем на контроль, разберемся…»
Для многих он – свет в окошке, потому что трудится допоздна. Пока суровая уборщица не начинает гнать его шваброй из кабинета. Женщина из народа, она недолюбливает офисных работников. Кстати, именно ей принадлежит крылатая фраза: «Мочат в сортире, а мне потом убирай!»
Впрочем, к Владимиру Владимировичу это не относится. Он человек аккуратный, причем во всех смыслах. И на столе у него полный порядок. Там три цветных папочки: зеленая – «рассмотреть», желтая – «отказать», красная – «расстрелять». Но это он так шутит. На самом деле там сказано «направить в Генеральную прокуратуру».
Звезд с неба он, конечно, не хватает. Да и зачем сегодня звезды – колючие, тревожные? Владимир Владимирович – честный, усердный служака, из тех, на ком, собственно, и держится наша бедовая страна, патологически склонная к разрухе и массовым беспорядкам. Она – большой ребенок, за которым надо зорко приглядывать, отнимая все колющее и режущее.
Все под контролем
Чем он конкретно занимается, сказать трудно. Но чем-то исключительно важным, контрольно-ревизионным, связанным со строгим учетом и принятием неотложных мер. Столь неотложных, что он не устает повторять: «Времени на раскачку у нас нет!»
20 лет на такой работе – это вам не шуточки. Мог бы достигнуть и большего, но карьера для него не главное. Как говорится, «жила бы страна родная – и нету других забот». Быть полезным народу – вот истинное счастье любого чиновника.
В отделе кадров он на хорошем счету. Претензий к нему – никаких. В трудовой книжке одни благодарности. Есть и правительственные награды. Ордена и медали из скромности держит в шкафу, откуда их потом вынесут на бархатных подушечках.
Владимир Владимирович часто мотается по служебным командировкам, поэтому многие знают его в лицо. Он едет туда, где сложно, горячо и где не хватает воды, чтобы тушить пожары. Или, наоборот, туда, где воды слишком много и местные жители пережидают потоп на крышах.
Принимая неотложные меры, Владимир Владимирович каждый раз приветливо спрашивает у людей, хорошо ли им нынче. И огорчается, узнав, что не всегда и не очень.
Многие жалуются, просят денег, жилья, теплой одежды, вертолетов, одеял, лекарств. И никто почему-то не спросит: «А как сам-то, Владимирыч? Как здоровье, семья, дети?» У нас это не принято. Считается, что у администраторов нет частной жизни.
Между тем она есть. И у чиновников, даже крупных, немало личных проблем. Но Владимир Владимирович сетовать не привык. Молча тянет свою лямку, и все.
Некем заменить
А ведь он тоже не железный, годы берут свое. И, достигнув пенсионного возраста, втайне надеялся, что его с почетом проводят на заслуженный отдых. Что профком раскошелится на импортный спиннинг или кофеварку Polaris. И на банкете в столовой администрации прозвучат нежные тосты: «Мы проработали с вами 20 лет! Мы осиротели сегодня!»
И юбиляр всплакнул бы, глядя на добрых несчастных соратников. Ведь и правда – куда они без него, сироты? Кто знает, может, он и вернул бы им кофеварку со словами: «Вы меня убедили. Пусть я заслужил отдых, но не уйду на пенсию и остаюсь с вами!»
Увы, этих сладких минут не случилось. Никто не выпил на посошок, утирая мелкие канцелярские слезы. Коллеги даже не заикнулись о проводах! Прощальный банкет проскочили, будто так и надо. В профкоме сказали, что не в курсе. А когда юбиляр решился сам узнать, в чем, собственно, дело, соратники отмахнулись: «Извини, старина, некем тебя заменить!»
А ведь действительно – некем. Уж 20 лет как выбора нет. Конечно, Владимир Владимирович не раз подумывал о преемнике. К сожалению, ни один из его заместителей не тянет на эту роль. Они какие-то легкомысленные, будто служат в легкой кавалерии, а не в администрации Президента. Завалили бы дело: либо контроль без ревизии, либо ревизия без контроля.
Эффект дежавю
Кто сказал, что молодость побеждает? Наоборот, старость бьет всех, даже самых достойных. Владимир Владимирович готов бороться с ней до конца. С помощью легкого ботокса и усиленной физкультуры. Но если раньше спорт добавлял здоровья, теперь отнимает. В конце беговой дорожки ноги заплетаются бантиком. После возни со штангой хочется лечь рядом с ней. А в третьем периоде ночного хоккейного матча чувствуешь себя деревянной клюшкой.
Сил все меньше, а работы все больше. Растет стопка бумаг, которые приносят на подпись. И Владимир Владимирович каждый раз удивляется: почему одни и те же документы ходят по кругу? От этого возникает эффект дежавю и немеют пальцы правой руки – той самой, что отвечает за ревизионные функции. К счастью, левая, контролирующая, пока еще держится молодцом.
Начальству удобно думать, что Владимир Владимирович – злостный трудоголик. Мол, кроме работы ему ничего не надо.
Более того, ходят невероятные в наше время слухи, что взяток он не берет. И это правда. Во-первых, брезгует. Во-вторых, зарплата у него хорошая, а потребности весьма скромные. Однако в последние шесть лет многое изменилось. После взятия Крыма (кстати, к этой громкой истории Владимир Владимирович тоже имел определенное отношение) он стал замечать, что теперь едва дотягивает до получки. Цены будто с цепи сорвались, на всем приходится экономить.
Будучи человеком деликатным, Владимирыч старается не говорить с коллегами на меркантильные темы. Хотя вопросы, конечно, возникают. Например, почему ему, работающему пенсионеру, уже четвертый год не индексируют пенсию?
Или, скажем, коммунальное хозяйство. Это же какая-то черная дыра! Владимир Владимирович провел служебную ревизию, после чего обратился в правительство с предложением реформировать ЖКХ. И получил мгновенный ответ за подписью аж самого Дмитрия Медведева: мол, спасибо за сигнал, все в порядке, реформа успешно проведена, тарифы увеличены, идет борьба с должниками, народ в восторге.
Но Владимир Владимирович – это ведь тоже народ, причем один из лучших его представителей. И он вдруг усомнился в правительстве. Особенно, когда получил очередные счета за холодную и горячую воду. Ему насчитали как за тридцать больших бассейнов. Хотя бассейн у него только один, да и тот маленький, домашний. К тому же наполняется не каждый день, потому что хозяин часто бывает в разъездах.
“День космонавтики”
В последнее время он стал замечать, что слабо разбирается в текущей политике. Не понимает нынешних абстрактных лозунгов типа «Допускай, отпускай!» Непонятно, кого не допускают, зачем и куда. И что будет, если все-таки не отпустят.
Особенно смущает молодежь. Она требует честных выборов, легализации митингов и легких наркотиков.
Недавно Владимир Владимирович при выходе из метро увидел симпатичную девушку либертарианского типа. В ее руках был самодельный плакатик с бессмысленной надписью: «Не хотели Соболь – получайте песец!» Оказалось, это не дурацкая реклама пушнины, а одиночный пикет. Тут же набежали полицейские. Девицу грубо ощупали и скрутили.
Потрясенный этой картиной, Владимир Владимирович расспросил зевак и узнал, что Соболь – такая фамилия, а песец – то, что ждет пикетчицу на «швейной фабрике», то есть в отделении полиции, где, по словам молодых людей, «шьют дела почем зря».
Заодно ему рассказали немало интересного. Например, о том, что на улицах теперь нельзя хлопать в ладоши. Что по городу бродят летучие отряды «космонавтов». За фразу «Пошли гулять по бульварам!» дают пять лет тюрьмы. А на свидание у памятника Пушкину необходимо разрешение мэрии.
Конечно, он не поверил, но субботним вечером, возвращаясь домой, Владимир Владимирович и сам очутился в гуще невероятных событий. На Тверской вдруг появились сотни бойцов Росгвардии. Гвардейцы перекрыли центр города и неожиданно стали нападать на прохожих.
Гостей столицы уводили на бесплатную экскурсию по Москве в автозаке. Коренных москвичей хватали пачками и волокли по асфальту.
Казалось, что омоновцы действуют методом случайной выборки. Но приглядевшись, Владимир Владимирович понял, как они вычисляют своих жертв.
Когда человек молча идет по улице, трудно определить степень его недовольства правительством. Но выдают дерзкие глаза, прямая спина и независимая походка – верные признаки диссидентства. Ироническая усмешка, смелый взгляд в сочетании с бородкой и рюкзаком – этого уже вполне достаточно для ареста.
Случались, разумеется, и ошибки. Некоторые орали: «Не троньте, я член «Единой России»!» Но тогда их били с особым ожесточением. Слово «член» явно раздражало омоновцев. Авторитет правящего в стране органа сильно упал.
Силы были заведомо не равны. Росгвардия шла в атаку в боевой экипировке. А среди мирных граждан защитные шлемы имелись только у велосипедистов. «Нас-то за что?!» – возмущались они. Но их тоже хватали, ломая спицы и ноги.
Вскоре площадь опустела, там остался только Пушкин. Хотя, по идее, Александра Сергеевича надо было арестовывать в первую очередь. Ведь это именно он воскликнул: «В мой жестокий век восславил я свободу!»
В общем, на Тверской разыгрались безобразные сцены. Владимир Владимирович, юрист по образованию, был шокирован. Он точно помнил, что российская Конституция гарантирует свободу мирных собраний. Не говоря уже о прогулках по городу. Про козлиную бородку и дерзкое лицо в Конституции нет ни слова, и это не повод для задержания.
Он хотел было подозвать к себе командира омоновцев, дабы пресечь антиконституционные действия. Собирался звонить генералу Золотову, которого знал еще молодым охранником фирмы «Балтик-эскорт». Но вовремя образумился, решил не встревать. В этой неразберихе он мог и сам запросто схлопотать по башке.
Владимир Владимирович был уверен – Президент не в курсе, потому что в тот момент находился на дне, в батискафе.
Но потом в новостях сказали всю правду. Из телевизора, главный пульт от которого находится в Кремле, Владимир Владимирович узнал, что случайные прохожие – на самом деле погромщики, организованные участники массовых беспорядков. Поэтому их не жалко. А вот жалко славных ребят-росгвардейцев, которые чьи-то братья и сыновья. Один из них вывихнул плечо, а ведь дома его ждет заплаканная мать-старушка.
Владимир Владимирович в очередной раз убедился, что нельзя верить своим глазам. Можно – только Президенту. Ему виднее даже из батискафа.
На высокой горе
Вообще, сомневаться вредно. Особенно в пожилом возрасте. Врачи говорят – это чревато сердцебиением и одышкой. Тяжкие раздумья приводят к спазму сосудов. Жажда справедливости оборачивается циррозом печени. Муки совести ослабляют иммунитет и провоцируют герпес. Когнитивный диссонанс хуже проказы и не поддается лечению.
Поэтому Владимир Владимирович запретил себе какие-либо сомнения. Жизнь должна складываться четко и правильно, как зонтик. Надо честно работать во благо общества – и люди оценят.
Он целиком положил себя на алтарь Отечества, хотя об этом оно не просило. Не требовало такой жертвы, вполне языческой. Владимир Владимирович приносил пользу даже туда, где ее не ждали.
В качестве чиновника федерального масштаба он контролировал отчетность, проводил ревизию рубежей, неуклонно заботился о единстве страны. А в это время его собственная семья неожиданно развалилась.
Работая в одной упряжке с Президентом, легко решать глобальные задачи. Выиграть любую войну, осчастливить всех россиян. Но однажды выясняется, что можно заново переписать историю и даже вернуть Крым. А вот любимую женщину – никогда.
Расставаясь с женой, Владимир Владимирович с изумлением отметил, что она выглядит так, будто настали лучшие дни ее жизни. «Наконец-то, – говорит, – я свободна, чего и всем желаю!»
Вот такой парадокс: в общественной жизни – крымский триумф, а в личной – полное фиаско. И Владимир Владимирович страшно обиделся. С чем это можно сравнить? Еще вчера ты был победителем, генералиссимусом. А сегодня тебя разжаловали в простые маршалы.
А ведь он всегда считал, что своих не бросают. У русских это не принято. Узы дружбы и брака священны, а долг превыше свободы. Любовь к свободе порочна, ибо развращает душу и оправдывает предательство.
Все это он пытался объяснить и своей пассии. «Ты мне еще про скрепы духовные расскажи, зануда!» – дерзко отвечала супруга, теперь уже бывшая.
Легко проповедовать чужим людям. Даже целым народам – они доверчивы. А вот самые близкие от этого устают: «Ну какой из тебя мессия? Ты же старый мудак. Знаем тебя как облупленного!»
Проповедникам нельзя жениться. Их удел – затворничество, холостяцкая жизнь. Одиночество на высокой горе, сквозняки, бесприютность.
Отцовская грусть
Дети тоже не утешают. Эти маленькие дезертиры бегут первыми, наплевав на домашний очаг.
Дочки Владимира Владимировича поспешили сменить фамилию, выскочили замуж. Говорят с ним по телефону незнакомыми взрослыми голосами. Звонят редко, издалека – оттуда, где связь почему-то плохая: «Извини, позже наберу». Но потом, конечно, не набирают.
Девочек, видимо, тяготит, что отец – крупный деятель. Они стесняются публичной огласки. Однажды в какой-то газете Владимир Владимирович обнаружил заметку, где говорилось: «Предположительно, это дочери Владимира Владимировича».
«Почему – «предположительно»?» – горько усмехнулся отец. Не зря он недолюбливал журналистов. На просьбы об интервью неизменно отшучивался: «Вас посылают подглядывать, а вы подслушиваете!»
При этом Владимир Владимирович считал себя человеком мягкой демократической складки. Признавал необходимость полной и окончательной свободы слова в максимальных границах, обозначенных Президентом.
О друзьях-товарищах
На седьмом десятке сужается ближний круг. Давно потеряны номера, куда можно позвонить среди ночи и чтоб там обрадовались.
Старость – это длинный тридцать седьмой, бессонница и липкий страх до рассвета. Один за другим в городе пропадают люди, которых ты хорошо знал. В основном, твои сверстники. Исчезают с концами. И ты боишься спрашивать – куда. Зловеще молчат телефоны, а по ночам разъезжают жуткие автомобили с крестом. В любой момент могут прийти за тобой. Скажут: «Ну все понятно – выносите!» Зайдут, не раздеваясь, по одному – врач, полицейский, священник. Предварительный диагноз, сухой протокол и молитва на посошок – вот, собственно, и все.
Владимир Владимирович старается об этом не думать. Хотя, конечно, печалится о друзьях и с особой теплотой вспоминает лучших – из детства. Иных уж нет, остальные разительно изменились. Были простые ребята, ленинградская пацанва, сшибавшая мелочь по подворотням. И вдруг, откуда что взялось, стали воротилами бизнеса. Теперь деловые, важные, не подступишься – вокруг толпа помощников и охранников. При редких встречах они кричат из-за спин: «Вовка, держи хвост морковкой!» Приветливо машут рукой, но близко не подходят.
«Скурвились пацаны», – констатирует Владимир Владимирович. Прошлое становится свалкой воспоминаний, где ржавеет старая дружба.
Из новых приятелей – лишь коллеги. Вежливые, но бесцветные. Просто так, «за жизнь», с ними не потолкуешь. Ведь жизни они не знают. Кабинетные существа, в руках папочки, в глазах цифры. Называют себя менеджерами, а вот если отнять должность – умрут с голоду. Потому что делать ничего не умеют.
С менеджерами все ясно. Это поняли даже и силовики, которые потихоньку прибрали власть. Среди них у Владимира Владимировича тоже немало знакомцев. Это люди достойные, но легко возбудимые, вечно озабоченные: кого бы еще засадить? «По самые помидоры!» – веселятся они и шутить могут только на эту тему, сугубо профессиональную. Что весьма утомительно.
У пожилых генералов всегда красные глаза, хотя дело тут не в ночных допросах. От них несет перегаром и еще чем-то нехорошим, возможно, тюрьмой и сумой. В компании силовиков даже Владимир Владимирович слегка робеет. Хотя совесть его кристально чиста. И если обычные люди на 70 процентов состоят из воды, то он – из дистиллированной.
Игра природы
В общем, наш герой – мужчина целиком положительный. Таких почему-то не любят ни женщины, ни капризная Фортуна. Они предпочитают дерзких, порочных, склонных к авантюризму. Хотя пользу обществу приносят именно работяги, аскеты, праведники, удел которых «молотить, как святой Франциск», не требуя благодарности.
Несмотря на почтенный возраст, Владимир Владимирович по-прежнему усерден в делах. И служебный долг отдает с таким рвением, будто в своей прежней жизни крупно задолжал Отечеству. Недаром же молодые коллеги шутят в его адрес: «Россия – единственная страна, до сих пор не отменившая рабство на галерах». Глупая молодежь не понимает – если любишь свою галеру, это никакое не рабство. А, например, спортивная гребля.
Конечно, важно быть в форме. В свободное от работы время Владимир Владимирович не курит, не пьет, не расписывает с дружками «пульку». Его нельзя уличить в ночных кутежах, в чем-нибудь непотребном. Ни разу он не замечен в увеселительном заведении в компании развязных девиц. Никто никогда не слышал, чтобы он пьяным голосом подзывал таксиста: «До Бирюлево, двойной счетчик!» Да и зачем ему, собственно, в Бирюлево?
Даже в молодости Владимир Владимирович не сиживал в «обезьяннике», не привлекался за мелкое хулиганство, не уводил из семейного стойла горячих жен-кобылиц, не срывался в трехдневный запой и не пробовал самой простой анаши, не говоря уж о разной «синтетике». Так и помрет порядочным человеком. Порядочными обычно называют людей, которым нечего вспомнить в глубокой старости.
Зато он сможет вспомнить другое – высокое, достойное подражания. О том, как, будучи государственным деятелем, не жалея сил, решал стратегические задачи. Как вместе с соратниками поднимал с колен страну, хотя она отчаянно сопротивлялась.
Он вполне заслужил, чтобы в его честь назвали улицу, теплоход или повесили табличку на доме. Но, к сожалению, тут есть один нюанс. Дело в том, что Владимир Владимирович – полный тезка Президента России. Великого человека, рядом с которым можно поставить только Махатму Ганди или того же Франциска Ассизского.
Из-за этого удивительного совпадения фамилии, имени и отчества наш герой не может рассчитывать ни на тихую улицу, ни на маленький теплоход. Иначе потомки запутаются, принимая одного деятеля за другого.
Увы, несмотря на государственные награды и замечательный послужной список, даже после смерти Владимир Владимирович останется в тени своего великого тезки.
Кстати, они и внешне похожи – Владимир Владимирович и тот самый, до боли знакомый портрет, что висит во всех кабинетах страны.
Тут, конечно, игра природы, но Владимир Владимирович очень гордится. «Это внешнее сходство, – считает он, – является почетным и ко многому обязывает».
Поделиться в соцсетях- 11Поделились
